Этап 1. Обычный перелёт, который таким уже не был
Мы летели в самолёте, когда дочь вдруг прошептала, чувствуя себя ужасно взрослой и одновременно маленькой:
— Пап, по-моему, у меня начались ме.ся.чные…
Я почувствовал, как в животе что-то ухнуло. Не от страха перед кровью — я врачом, что ли, никогда не хотел быть, — а от понимания: вот он, момент, когда твоя девочка окончательно перестаёт быть ребёнком.
Словом, я не растерялся: вытащил из рюкзака запасную прокладку, которую уже год таскал «на всякий случай». Интернет, форумы для родителей, советы подруг — всё это не прошло даром.
— Иди в туалет, солнышко, — сказал я как можно спокойнее. — Всё нормально, правда.
Она кивнула, крепко сжала прокладку в ладони и почти бегом пошла по узкому проходу к хвосту самолёта. Я проводил её взглядом и только тогда заметил, как дрожат у меня руки.
Самолёт гудел ровно, за окнами тянулось серое облачное море. Сосед справа уже задремал, обняв подушку, ребёнок через два ряда впереди жаловался маме на заложенные уши. Обычный рейс. Только внутри меня всё уже было не обычным.
Этап 2. Пять минут ожидания и одна фраза стюардессы
Прошло минут пять. Я успел три раза посмотреть на часы и столько же раз открыть и закрыть книгу, не прочитав ни строки.
И вот к моему креслу подошла стюардесса — светловолосая, молодая, с неизменной улыбкой «у нас всё под контролем». Она наклонилась и тихо спросила на английском:
— Sir, excuse me…
Потом перешла на русский с лёгким акцентом:
— Простите, сэр, ваша дочь…
У меня внутри всё оборвалось.
— Что с ней? Плохо? Голова кружится? Она упала?
Стюардесса поспешно замахала руками:
— Нет-нет, всё не так страшно. Она… немного растеряна. Просит, чтобы вы подошли к туалету. Мы не можем вас пустить внутрь, но вы хотя бы поговорите с ней через дверь, хорошо?
Я выдохнул, но сердце продолжало стучать где-то в горле. Расстегнул ремень, извинился перед соседом, который недовольно покосился, и пошёл по проходу.
У двери туалета толпились две женщины — одна постарше, другая примерно моего возраста, обе с тревогой в глазах. Стюардесса мягко попросила их чуть отойти и постучала.
— Даш, солнышко, это я, — сказал я в щель двери, стараясь, чтобы голос не дрожал.
Ответ прозвучал приглушённо и очень несчастно:
— Пап, у меня… всё в крови! Я не знаю, как это… как всё приклеить, как поменять… У меня штаны…
У меня внезапно зачесалась макушка — привычная реакция, когда я не знаю, что делать.
Этап 3. Женский совет в двух квадратных метрах
Стюардесса, услышав это, понимающе кивнула и обернулась к женщинам позади.
— Девушки, не могли бы вы помочь? — спросила она тихо. — Это её первый раз.
Женщины переглянулись, и старшая — такая энергичная, с короткой стрижкой и ярким шарфом — сразу сказала:
— Конечно, давайте я. У меня двое дочерей, знаю, как это.
Другая тоже шагнула вперёд:
— У меня в сумке есть запасные прокладки помягче. Этот первый раз всегда болезненный, пусть хоть будет комфортнее.
Я, если честно, в этот момент почувствовал себя лишним на собственном празднике жизни. Но одновременно — бесконечно благодарным.
Стюардесса постучала ещё раз:
— Дашенька, дорогая, я сейчас зайду к тебе вместе с одной очень доброй тётей, ладно? Папа останется ждать здесь.
Ответ в виде жалобного «угу» прозвучал, и дверь приоткрылась, впуская внутрь двух женщин.
Я остался в коридоре вместе со стюардессой.
— Не волнуйтесь, — сказала она. — Всё под контролем. Мы, женщины, эти кризисы умеем разруливать.
Я кивнул, но от волнения всё равно ловил себя на том, что считаю секундами.
Из туалета доносились обрывки фраз:
— …не бойся, у всех так…
— …главное — менять регулярно…
— …давай штаны, посмотрим, что можно сделать…
Я представил, как моя девочка стоит там, краснея до ушей, среди салфеток, упаковок и чужих советов, и внезапно ощутил к ней такую нежность и сочувствие, что захотелось обнять сразу через все стенки.
Этап 4. Джинсы, куртка и чудеса женской взаимовыручки
Через пару минут стюардесса повернулась ко мне:
— У вас есть запасная одежда для дочери? Юбка, штаны?
Я дернулся:
— В рюкзаке спортивные штаны и толстовка. Мы же на море летим, я думал, ей там удобнее будет.
— Отлично. Принесите, пожалуйста.
Я почти бегом вернулся к своему месту, вытащил из рюкзака серые трико и синюю худи с надписью «Future is now». По пути обратно подумал, что надпись очень даже в тему.
Когда я передал вещи стюардессе, она вновь скрылась за дверью туалета.
Прошло ещё несколько минут. Теперь в щель время от времени проскальзывали смешки — осторожные, но всё же смешки. Женщины делились своими «первый раз», кто-то из них, кажется, вспоминал школьную линейку и белые банты.
Наконец дверь открылась. Первая вышла та самая женщина с короткой стрижкой, вытирая руки влажной салфеткой. Она подмигнула мне:
— Всё, папа, она в безопасности. Только не смейте её жалеть вслух, ясно? Делайте вид, что это вообще ерунда.
Вслед за ней появилась моя Даша. В спортивных штанах, затянутых шнурком чуть ли не под грудь, в худи, рукава которой закрывали пальцы. Глаза блестят — то ли от слёз, то ли от стыда.
Я сделал вдох, сдерживая порыв кинуться к ней с объятиями, и просто сказал:
— Ну что, капитан, справились с внештатной ситуацией?
Она фыркнула:
— Пап, не называй меня капитаном, я же девочка.
— Девочки тоже бывают капитанами, — возразил я. — Особенно такие смелые.
Уголки её губ дрогнули.
Этап 5. Шоколад, чай и странная тишина салона
Чтобы не привлекать лишнего внимания, мы вернулись на места молча. Но, кажется, половина самолёта и так уже знала, что где-то на борту происходит важное «женское событие».
Через десять минут стюардесса снова появилась у нас, на этот раз с подносом. На нём стояла чашка горячего чая, стакан воды и маленькая шоколадка.
— Для вас, юная леди, — сказала она, отдав всё Даше. — Подарок от нашего женского экипажа. Первый такой особенный рейс должен запомниться чем-то приятным.
Даша вспыхнула, но заулыбалась:
— Спасибо…
Я хотел было расплатиться, но стюардесса подняла руку:
— Это от нас. И… вы замечательный отец, сэр. Не каждый папа возит с собой запасную прокладку.
После этих слов я почему-то тоже покраснел.
Мы сидели плечом к плечу. Самолёт немного трясло, за окном клубились облака. Даша медленно пила чай, отламывая по кусочку шоколада.
— Пап, — тихо сказала она, когда стюардесса ушла. — Я думала, что когда это случится, я буду с мамой.
Она редко вспоминала маму вслух. Бывшая жена уехала за границу, когда Даше было девять, и отписывалась редкими письмами и подарками.
Я сглотнул.
— Я тоже так думал, — честно признался я. — Но знаешь… мне честь, что я в итоге оказался рядом.
Она немного помолчала, потом вдруг положила голову мне на плечо — так, как делала в детстве, когда засыпала в машине.
— Это было страшно, — прошептала она. — Но теперь не так.
Я осторожно накрыл её руку своей. Той самой, которая ещё недавно протягивала ей прокладку, а раньше — перекидывала через голову розовый рюкзачок в первый класс.
Этап 6. Неловкий разговор, которого мы оба боялись
Пока остальные пассажиры смотрели фильм или спали, мы с Дашей тихо разговаривали.
— Я думала, — призналась она, ковыряя уголок шоколадки, — что ты будешь паниковать. Или скажешь, что это «не по папиной части».
Я усмехнулся:
— Я паниковал. Просто внутри.
Потом, уже серьёзно, сказал:
— Когда мама уехала, я понимал, что часть «не по папиной части» всё равно ляжет на меня. Так что я почитал умные статьи, поговорил с тётей Леной из офиса и… ну, купил эту штуку, — я кивнул на её сумку. — На всякий случай.
— То есть ты целый год таскал её с собой?
— Дольше.
Даша неожиданно рассмеялась — по-настоящему, звонко.
— Папа, ты странный.
— Это да, — согласился я. — Но я тебя люблю.
Она перестала смеяться и посмотрела на меня серьёзно-серьёзно:
— Я тоже.
И в этот момент я понял, что всё наше неловкое путешествие через облака стало чем-то вроде обряда посвящения. Не только её — во взрослость, но и моего — в отцы подростков.
Этап 7. Посадка и новый взгляд на дочку
Самолёт пошёл на снижение. В иллюминаторах появилась полоска земли, огни, крошечные машинки. Пилот объявил посадку, все начали застёгивать ремни и приводить спинки кресел в вертикальное положение.
Даша поправила худи, немного нервно дёрнула штаны:
— Видно что-нибудь?
— Ничего не видно. Ты выглядишь, как обычный турист, который собирается немедленно бежать к морю.
— А ты?
— А я — как папа, который знает, что его турист вырос.
Мы приземлились мягко. Пока пассажиры по одному поднимались в проход, доставая вещи с полок, к нам снова подошла стюардесса.
— Дашенька, — сказала она. — Я вот подумала… Когда-нибудь вы будете вспоминать этот день и смеяться. Но если прямо сейчас вам страшно или стыдно — знайте, что весь наш экипаж желает вам удачи. Вы уже настоящая взрослая девушка.
Она протянула Даше маленький бумажный пакетик с логотипом авиакомпании. Внутри оказалась мини-косметичка и ещё пара прокладок.
— На будущее, — подмигнула стюардесса.
Даша кивнула, прижимая пакет к груди, как сокровище.
Этап 8. От отеля до моря — первый разговор «по-женски»
В отеле мы забросили вещи в номер и почти сразу пошли к морю. Песок ещё хранил дневное тепло, волны шуршали у кромки воды, вечернее солнце красило небо в нежно-розовый.
Мы сидели на берегу, сняв обувь, и молчали.
— Пап, а у тебя когда-нибудь… — Даша запнулась и засмеялась. — Ну да, глупый вопрос.
— Нет, у меня никогда, — с серьёзным видом ответил я. — Но я готов выслушать всё, что ты захочешь рассказать.
Она вздохнула:
— Мне немного страшно, что теперь так будет часто. И больно иногда. И вообще… как будто я перестала быть ребёнком.
Я задумался и сказал:
— Знаешь, ты всё равно будешь моим ребёнком. Хоть двадцать пять тебе будет, хоть тридцать. Это просто новый этап. Как когда ты впервые пошла в садик, в школу… теперь вот в «клуб всех девушек планеты».
— В клуб, где все носят с собой прокладки и шоколадки?
— Примерно так.
Она усмехнулась, потом посмотрела на меня серьёзно:
— А можно… если со мной что-то будет, я буду говорить тебе? Даже если это «не по папиной части»?
— Обязательно. Всё по папиной части, пока я жив, — ответил я и сам удивился, насколько твёрдо это прозвучало.
Волна плеснула нам на ноги. Даша вздрогнула и вдруг придвинулась ближе, уткнувшись лбом мне в плечо.
— Спасибо тебе за сегодня. Если бы ты не взял эту прокладку… я бы, наверное, умерла от стыда.
— Тогда хорошо, что я её взял, — сказал я. — И давай договоримся: это наш с тобой секрет. Ну и ещё нескольких пассажирок рейса 417.
Мы расхохотались оба.
Эпилог. Через много рейсов вперёд
Прошло несколько лет.
Даша поступила в университет в другом городе. Летать ей теперь приходилось часто. Я привык встречать по телефону сообщения: «Пап, прилетела», «Пап, рейс задерживают», «Пап, тут такой смешной сосед в самолёте».
Однажды я зашёл на её страничку в соцсетях и увидел свежий пост. Она выкладывала фотографию облаков из иллюминатора и писала:
«Мы летели в самолёте, когда я вдруг прошептала: “Пап, по-моему, у меня начались месячные…”
Папа сразу передал мне запасную прокладку — да-да, он носил её с собой, представляете?
А через пять минут к нему подошла стюардесса:
“Простите, сэр, ваша дочь немного растеряна…”
Дальше шёл длинный текст о том, как какие-то незнакомые женщины помогли ей, как стюардесса принесла шоколад, как папа сидел под дверью туалета, словно у операционной.
В конце было:
«Я всегда думала, что самые важные моменты женской жизни должны разделять только женщины. Но в моём самом первом таком опыте рядом оказался папа. Он молчал, краснел, шутил не к месту и таскал в рюкзаке прокладку, купленную по совету своей коллеги.
И знаете, это было лучшее, что могло случиться. Потому что я поняла: взрослеть не страшно, когда рядом человек, который готов оставаться с тобой в коридоре самолёта, пока за дверью творится твоя маленькая личная паника.
Пап, если ты читаешь это — спасибо. Ты мой главный женский союзник».
Я сидел перед экраном ноутбука, чувствуя, как предательски щиплет глаза.
В комментариях к посту одна девушка написала:
«Вот что значит нормальный отец. Мой бы вообще сделал вид, что ничего не слышал».
Даша ответила:
«Мой сделал вид, что не паникует. Но я-то видела».
Я закрыл ноутбук и поймал себя на том, что снова кладу в рюкзак маленькую косметичку с надписью логотипа той самой авиакомпании. Привычка.
Не знаю, сколько ещё рейсов нам предстоит. Может быть, когда-нибудь я буду лететь рядом с внучкой, которая шепнёт своей маме то же самое.
Но я точно знаю: в моём рюкзаке всё равно будет лежать «та самая» запасная прокладка. На всякий случай. Потому что быть папой — это навсегда.
