Этап 1. Ниточка за ниточкой
…На одной фотографии Галина увидела знакомую куртку. Тёмно-синяя, с мехом на капюшоне. Точно такая же висела у Виктора в шкафу. Но на фото была женщина, явно не Светлана. Высокая, стройная, с длинными тёмными волосами.
Галина увеличила снимок.
На заднем плане — витрина торгового центра, вывеска знакомого кафе. Она знала это место: Виктор говорил, что там «обедает с коллегами».
Женщина в его куртке стояла вполоборота, держала в руках бумажный стаканчик кофе. На коленях — тот самый рюкзак, который Галина подарила мужу на день рождения.
Сердце сжалось.
Откуда Светлана знает эту женщину?
Почему она в куртке Виктора?
Она пролистала дальше: похожие фото, сделанные в один день. То же кафе, та же компания, только на одном кадре в зеркале витрины Галина отчётливо увидела… Виктора.
Он стоял чуть в стороне, наклонившись к телефону, и, кажется, даже не замечал, что попал в кадр.
«С подругой ездила…» — всплыла в голове фраза Светланы.
Галина медленно положила телефон на стол.
Картинка, которую она старательно складывала в голове из разрозненных подозрений, наконец, сложилась:
— отпуск, на который у Светы «вдруг нашлись деньги»;
— серёжки, исчезнувшие из шкатулки;
— Виктор, задерживающийся на работе;
— новая рубашка, запах сигарет, синий пуховик на чужих плечах.
Она сидела в полной тишине, пока в замке не щёлкнул ключ — Виктор вернулся из гаража.
— Ты чё, даже ужин не поставила? — крикнул он с порога. — Я ж говорил, голодный как волк!
Галина поднялась. Внутри у неё уже не было паники, только неприятная, ледяная ясность.
— Витя, нам надо поговорить.
Он поморщился:
— Опять твои серёжки?
— Уже не только серёжки, — спокойно ответила она. — Садись.
Этап 2. Разговор, после которого всё стало понятно
Виктор нехотя сел за стол, бросил на жену раздражённый взгляд.
— Слушай, Галь, у меня завтра важная планёрка, мне отдыхать надо, а не выслушивать твои…
— Я видела тебя на фото у Светланы, — перебила она. — В кафе. В той синей куртке.
Он замер.
— И что? — буркнул после паузы. — Мы пересеклись случайно.
— Витя, — Галина вздохнула, — перестань. Случайно пересеклись, случайно мои серёжки у неё, случайно она вдруг смогла поехать в Египет.
— Да откуда ты знаешь, на что она поехала? — вспыхнул он. — Может, кредит взяла!
— Она мне сама сказала: «подарок от хорошего человека». — Галина выдержала паузу. — Это ты, Витя? Ты у нас хороший человек?
Он отвернулся, уставившись в окно.
— Ты себя накручиваешь, — пробормотал он. — Я просто помог ей немного.
— Немного — это когда даёшь в долг. А ты подарил ей путёвку. И мои серёжки.
Виктор резко встал.
— Ну да! Подарил! И что теперь?! Повесишь меня?!
Слова ударили сильнее, чем любое признание.
Галина долго молчала, ощущая, как внутри медленно поднимается волна холодного отвращения. Не к Светлане даже. К этому человеку перед ней.
— Скажи честно, — тихо попросила она. — У вас роман?
Виктор нервно прошёлся по кухне, мял в руках салфетку.
— Галь… ну…
Он искал слова.
— Это просто… увлечение. Тебе какое дело, если у нас всё равно уже давно…
— У нас что? — прищурилась она.
— Ничего, — выдохнул он. — Живём как брат с сестрой. Ты всё в кастрюлях да с тряпкой, я на работе как на войне… А она… — он вдруг смягчился, — она меня слышит, понимаешь? Смотрит на меня не как на банкомат или мебель.
Галина медленно отодвинула стул.
— То есть двадцать лет, которые я стирала твои рубашки, тянула детей, пока ты карьеру строил, — это «кастрюли и тряпка»?
— Не переворачивай! — вспылил он. — Я не говорю, что ты плохая. Просто мы… устали друг от друга.
«Устали…»
Как удобно прикрывать словом «усталость» банальное предательство.
— И что ты собираешься делать? — спросила она.
Виктор пожал плечами:
— Не знаю. Мне тоже нелегко.
— Нелегко красть у жены серёжки, чтобы подарить любовнице? — Галина усмехнулась. — Или нелегко врать, что едешь в командировку, когда летишь в Египет?
Он резко поднял голову:
— Светка что, всё растрепала?
— Нет, Витя. Ты сам всё растрепал. Фотографиями.
Он выругался, стукнул кулаком по столу.
— И что теперь? — спросил грубо. — Ты хочешь развода?
Галина внимательно посмотрела на него.
Ещё утром она бы отшатнулась, заплакала, схватилась за сердце.
Сейчас же понимала: плакать бессмысленно.
— Пока не знаю, чего я хочу, — честно сказала она. — Но точно знаю, чего не хочу — жить с человеком, который берёт подарки с нашей годовщины и относит их на чужие уши.
Она поднялась и вышла из кухни.
Виктор остался, бессильно опустившись на стул.
Этап 3. Дети, подруга и план
Ночь она почти не спала.
В голове крутились мысли: разводиться, не разводиться, говорить детям, молчать.
Утром, когда Виктор ушёл «на работу», Галина набрала номер дочери.
— Мам, ты плакала? — сразу спросила Катя.
— Немного, — призналась она. — Катюш, приезжайте с Пашей в выходные. И Лёше скажи, пусть тоже приедет. Надо поговорить.
Она не стала рассказывать по телефону.
Сказала только:
— Это про меня и папу.
Катя вздохнула:
— Я так и поняла…
— Ты что-то знаешь? — насторожилась Галина.
— Потом, мам, — уклонилась дочь. — Приедем — поговорим.
Отключившись, Галина задумалась.
Если Катя «так и поняла», значит, видела что-то раньше, чем я…
Телефон завибрировал снова. На экране — Светлана.
«Галь, ты не обиделась? Я вчера как-то резко ответила, дела навалились».
Галина долго смотрела на сообщение.
Пальцы сами набрали:
«Свет, нам надо встретиться. Сегодня. Могу подъехать к тебе после шести».
Ответ прилетел почти сразу:
«Сегодня никак, смена до ночи. Давай на выходных?»
Галина сжала губы.
«Хорошо, — написала. — На выходных».
Выходные обещали быть насыщенными: дети, подруга, муж-изменник…
Оставшиеся дни она провела, как на автопилоте. Ходила на работу, готовила, стирала. Виктор делал вид, что между ними ничего особенного не произошло, лишь стал ещё чаще задерживаться.
В пятницу вечером приехали Катя с мужем. В субботу утром подтянулся Лёша, сонный, с рюкзаком.
— Мааам, что случилось? — протянул он, едва переступив порог.
— Потом, Лёшик, — сказала она. — Сначала поедим.
За обедом царило напряжённое молчание. Виктор то и дело кашлял, хрустел хлебом, делая вид, что занят только тарелкой.
Наконец Галина отодвинула тарелку.
— Дети, — сказала она, — ваш отец изменяет мне со Светланой.
Паша поперхнулся компотом.
Катя закусила губу, не глядя на отца.
Лёша бросил вилку:
— Наконец-то вы об этом заговорили.
— Что значит «наконец-то»? — вскинулась Галина.
Катя тяжело вздохнула:
— Мам, мы с Пашей ещё в прошлом году увидели их вместе. Они сидели в торговом центре, держались за руки. Мы решили тогда, что ты знаешь.
— Почему вы мне не сказали?!
— Ты бы поверила? — тихо спросила дочь. — Ты всегда папу защищала.
Галина закрыла глаза. Только сейчас она понимала, насколько удобно Виктор пользовался её доверием.
— Мам, — вмешался Лёша, — ты чего хочешь? Развестись? Поругаться и жить дальше?
— Я хочу, чтобы в моём доме не было лжи, — медленно произнесла она. — А ещё я хочу посмотреть Светлане в глаза.
Виктор рыкнул:
— Я вообще тут кто? Никто меня ни о чём не спрашивает!
— Ты всё сказал, когда отдал другой женщине мои серёжки, — холодно ответила Галина. — Остальное — детали.
Катя встала:
— Паш, поехали с мамой к Светлане.
— А я? — сутулился Лёша.
— Ты посидишь с папой, — бросила Галина. — Может, хоть с тобой он честно поговорит.
Этап 4. Лицо «подруги» без фильтров
К Светлане они приехали ближе к вечеру.
Дом, в котором она снимала квартиру, был типичным новостроем: стекло, бетон, детская площадка во дворе.
— Мам, ты уверена, что хочешь идти одна? — спросила Катя, паркуясь.
— Уверена, — кивнула Галина. — Это моя война.
Она поднялась на нужный этаж и позвонила.
Дверь открылась не сразу. Сначала послышались торопливые шаги, чей-то смех, шёпот.
Потом щёлкнул замок, и Светлана появилась на пороге.
На ней был лёгкий халатик, волосы собраны в небрежный пучок.
В ушах блестели те самые серёжки-розочки.
— О, Галочка! — её улыбка дрогнула. — Ты чего без звонка?..
Галина спокойно смотрела на неё.
— Можно войти?
— Конеч… конечно, проходи.
Квартира была аккуратной, но чужой: новое жильё, дешёвая мебель, много декоративных подушек.
Галина заметила на стуле ту самую тёмно-синюю куртку.
Рядом — мужские ботинки Виктора.
— Ты не одна? — спросила она.
Светлана вспыхнула, повела плечом:
— Ну… да. У меня гость.
— Виктор?
Подруга молчала.
Из комнаты вышел он.
Без привычной домашней футболки, в той самой рубашке «для совещаний».
Они столкнулись взглядами — и он, кажется, впервые по-настоящему испугался.
— Галя…
— Не утруждайся, — она подняла руку. — Я не за объяснениями.
Светлана нервно поправила серёжку.
— Гал, давай спокойно. Мы не хотели тебя ранить. Просто так вышло…
— Просто так вышло, что мои серёжки на чужих ушах, — тихо сказала Галина. — Просто так вышло, что вы ездите в отпуск на деньги из нашей семьи.
— Я сама заработала! — возмутилась Светлана.
— Да? — Галина кивнула на Витю. — Тогда почему он говорил в гараже, что «еле отбился от доллара»?
Виктор побледнел:
— Ты подслушивала?
— Я ж твоя жена, привыкла собирать крошки, — усмехнулась она. — Сначала с твоих тарелок, теперь — с разговоров.
Светлана скрестила руки на груди:
— Галя, ну чего ты драматизируешь? Между вами всё равно уже ничего нет.
— Это ты решила за нас? — спросила Галина. — Ты же со мной чаем делилась, про своего бывшего плакалась. Помнишь? А параллельно спала с моим мужем и примеряла мои украшения.
Светлана раздражённо вздохнула:
— Мы любим друг друга. Так бывает.
— Любовь, Света, — Галина посмотрела ей прямо в глаза, — это когда не лезешь в чужую семью. А то, что у вас, называется по-другому.
Виктор вдруг шагнул вперёд:
— Галя, хватит! Какой смысл всё это устраивать? Да, я Светку люблю.
Он сказал это, будто делал одолжение.
— Хорошо, — кивнула Галина. — Тогда давай всё упростим.
Она сняла с пальца обручальное кольцо, положила на тумбочку рядом с его ключами.
— Вот тебе свобода, Витя.
Светлана облегчённо выдохнула.
— Правильное решение, Галь. Ты ещё встретишь своего…
— Света, не перебивай, — ровно сказала Галина. — Я пришла не только кольцо вернуть.
Она достала из сумки маленькую бархатную коробочку и открыла её.
— Это дубликат моих серёжек, — сказала она. — Настоящие — я давно сдала на экспертизу, когда они пропали. Вникли, что проба не совпадает с сертификатом. Так что ты сейчас щеголяешь подделкой.
Лицо Светланы вытянулось.
— Что?
— Я отдала их ювелиру, он сделал копию. Настоящие сейчас в сейфе нотариуса, вместе с оценкой и моими заявлениями.
Галина повернулась к Вите:
— Кстати, там же и бумаги по квартире, машине и даче. Так что, когда мы будем делить имущество, не надейся, что всё перепишут на тебя.
Виктор покраснел до корней волос.
— Ты… специально всё это устроила?
— Я просто устала быть наивной, — ответила она. — И да, совет: когда воруешь у жены украшения, хотя бы сертификаты почитай.
Светлана сорвала с уха одну серьгу, повертела в руках, словно надеясь увидеть на ней знак «настоящести».
— Балаболка! — выдохнула она. — Это ты всё придумала, чтобы нас поссорить!
— Зачем? — спокойно удивилась Галина. — Вы и так стоите друг друга.
Она взяла бархатную коробочку, закрыла её и положила на полку у зеркала:
— Оставлю тебе напоминание, Света. Серёжки из нашей годовщины ты всё равно уже носила.
Повернулась к мужу:
— Забирай свою ложь и иди к Светлане. Тут она у тебя вся — и в куртке, и в серёжках, и в Египте.
Виктор открыл рот, но слов не нашёл.
Галина вышла, громко закрыв за собой дверь.
Этап 5. Своя жизнь без чужой лжи
Катя ждала у машины, сжав руль так, что побелели пальцы.
— Ну? — спросила она.
— Всё, как мы думали, — ответила Галина. — Только даже хуже.
— Ты… ты точно уверена в том, что сказала? Про развод?
— Абсолютно, — кивнула она. — Я двадцать лет прожила с человеком, который не считает зазорным украсть серёжки с нашей годовщины и подарить их моей подруге. Следующие двадцать я хочу прожить с уважением к себе.
Вечером дома был второй акт.
Виктор пришёл ближе к полуночи — помятый, злой, пахнущий спиртным.
— Я к тебе вернулся, — сообщил он с порога, словно делал одолжение.
Галина сидела в гостиной, разбирая документы.
— Тебя никто не ждал, — спокойно сказала она. — Я подала заявление на развод.
Он побледнел:
— Так быстро?!
— Я долго думала до этого, — ответила она. — Сегодня просто поставила точку.
— А дети? Как ты им объяснишь?
— Они всё знают. И сделали свой выбор.
В этот момент в прихожей появился Лёша.
— Пап, ты серьёзно думал, что после того, как мы тебя с тётей Светой видели за ручку, мы останемся на твоей стороне? — спросил он.
— Лёха, ты не понимаешь…
— Я всё понимаю, — перебил сын. — Ты не только маму предал. Ты нам всем показал, что для тебя семья — это место, откуда можно брать деньги и подарки, а отдыхать и любить — в другом месте.
Виктор беспомощно оглянулся на жену.
Она поднялась:
— Витя, давай без сцен. До суда живём как соседи. Комнату тебе я оставила — ту, где раньше был твой кабинет. На кухне — расписание, кто когда готовит, чтобы не пересекаться.
— Ты что, с ума сошла? — он был потрясён. — Я глава семьи!
— Семьи, которую ты разрушил, — поправила она. — Теперь здесь хозяин — тот, кто не изменяет, не крадёт и не лжёт.
Она прошла к двери:
— Можешь остаться до решения суда. Если вдруг Светлана не примет тебя с копиями серёжек и кучей долгов.
Виктор сжал кулаки:
— Ты ещё пожалеешь! Без меня ты никто!
Галина устало улыбнулась:
— Витя, я уже попробовала жить с тобой. Пожалела один раз — когда поверила. Второй раз не повторю.
Она закрыла за собой дверь спальни.
Он остался в коридоре — один, с пакетом своих вещей.
Эпилог. Серёжки, которых больше нет
Через полгода развод оформили.
Квартира по решению суда осталась за Галиной: часть была куплена на её наследство от родителей, часть — оформлена в брачном договоре, который Виктор когда-то подписал не глядя, думая о скором повышении.
Тимур… нет, не Тимур — это из другой истории —
Катя и Лёша приезжали часто, помогали с ремонтом.
Галина продала старую кровать, переставила мебель, перекрасила стены.
Она не стала менять только одну вещь — маленький туалетный столик, у которого когда-то лежала шкатулка с серёжками.
В шкатулке было пусто.
Она открывала её иногда не для того, чтобы пожалеть о пропавшем украшении, а чтобы напомнить себе:
иногда потеря серёжек — лучшая подсказка, что пора снимать с ушей лапшу.
О настоящих серёжках она действительно распорядилось по-своему: сдала в ломбард и на вырученные деньги съездила с дочерью на море.
Впервые за много лет не в роли «приложения к мужу», а в роли женщины, которая сама решает, куда ей тратить свои деньги и чувства.
На пляже, глядя, как волны накатывают на берег, Катя вдруг сказала:
— Мам, а ты не жалеешь, что всё так вышло?
Галина посмотрела на море, потом на дочь.
— Жалею только об одном, — честно ответила она. — Что слишком долго верила человеку, который этого не заслуживал.
Но знаешь… — она поправила волосы, — лучше позже снять серёжки с чужих ушей, чем всю жизнь жить с закрытыми глазами.
Она больше не носила украшений, подаренных Виктором.
Все их продала или подарила дочери, которая хотела переработать золото на новые изделия.
— Только эти не трогай, — сказала Галина, отдавая Кате небольшую коробочку с новыми, простыми серебряными гвоздиками. — Эти я купила себе сама.
Теперь, глядя на своё отражение в зеркале, она видела не усталую женщину «при муже», а человека, который прошёл через ложь — и выбрал уважение к себе.
А если где-то в городе какой-нибудь Светлане всё ещё мерещатся золотые розочки с жемчугом, это уже не её проблема.
«Серёжки с нашей годовщины на чужих ушах —
Витя, забирай ложь и иди к Светлане», —
подумала Галина, закрывая шкатулку окончательно.
И пошла варить себе кофе в доме, где больше не звенела ложь,
а звенела только чайная ложечка о стенки чашки —
в новой, честной жизни.
